– Интересно, – заметила Камилла. – И каковы целевая аудитория и характер сайта? Кто вы, его создатели? Простите мне мое любопытство, Жанетт, но вы меня заинтриговали. Как ваша фамилия?

– Цеттерлунд. Я литературовед, как и мои коллеги, создатели сайта. Признаюсь честно: у нас нет журналистского опыта. Но я уверена, что этот недостаток вполне уравновешивается нашими знаниями. Осмелюсь утверждать, что у dinbok.se самая компетентная редакция в стране. – Жанетт быстро произвела в уме подсчеты. – У нас в общей сложности сорок лет научных штудий в области литературы на университетском уровне. Нашему сайту не будет равных.

– А читатели? Люди с высшим образованием?

– Нет-нет…

Жанетт с нарастающим энтузиазмом принялась объяснять, что их задача – создать крупнейший и самый важный в Швеции сайт не только для людей, вообще интересующихся литературой, но и для читателей с утонченным вкусом. У их детища есть все шансы достичь этой цели благодаря успешному старту и нескольким щедрым спонсорам.

Слушать собственное вранье было до странности приятно. Но Камиллу она, кажется, не убедила.

– А почему по телефону? – спросила та. – Если интервью задумано как большой репортаж?

– Мы надеялись взять первое интервью по телефону, а потом продолжить его, может быть, даже у вас дома. И еще мы планировали сделать несколько фотографий.

– Будьте добры, перезвоните, – сказала Камилла, все тем же прохладным любезным тоном. – Вы, наверное, понимаете, что у Пера много обязательств в связи с выходом книги.

В трубке послышался шум ветра, и Жанетт предположила, что Камилла на улице.

– Я хотела бы сказать Перу буквально пару слов прямо сейчас. Он рядом?

– Его кабинет в другой части дома.

– Вы сейчас дома? В Даларё?

– Да, на Рогхольмене. К сожалению, Пер сейчас занят.

Ладно, подумала Жанетт. Новорожденный, еще не вставший на ноги литературный сайт для Квидинга, наверное, мелковат. Его устраивают только крупные СМИ.

Требовалось что-нибудь поосновательнее.

Перед тем как сделать звонок, Жанетт просмотрела несколько интервью с Квидингом; он время от времени упоминал одного музыканта, который в юности много для него значил. Жанетт решила сымпровизировать.

– Я сейчас скажу кое-что неофициальным образом и была бы очень признательна, если бы это осталось между нами, – заговорила она, понизив голос. – Помимо интервью с Пером мы задумали еще одно интервью. Его герой – человек, очень известный в мире музыки, а с две тысячи шестнадцатого – еще и в литературном мире. Я говорю об одном из величайших людей нашего времени.

Снова последовало долгое молчание, во время которого ветер на заднем плане несколько стих. Наконец Камилла Квидинг переспросила:

– Один из величайших людей нашего времени?

Выдержав театральную паузу, Жанетт заговорила дальше:

– Больше я, к сожалению, ничего не могу сказать, у нас с этим человеком соглашение о конфиденциальности. У него своеобразный характер, он не стремится быть в центре внимания, хотя добился колоссального литературного признания.

– Колоссального?..

– Да, я бы сказала именно так… Особенно примечательно, что он прочитал несколько книг Пера и высоко оценил их.

Жанетт вдруг одолели сомнения. А вдруг она перегнула палку, и Камилла Квидинг вот-вот разоблачит ее блеф?

Но люди без труда проглатывают самую беззастенчивую ложь, лишь бы она соблазнительно пахла. В трубке послышался вздох, в котором угадывался плохо скрытый восторг.

– Если речь о том, о ком я думаю, то этот человек и правда один из кумиров Пера, – сказала Камилла с деланым спокойствием. – Как же вам удалось договориться об интервью с ним, позвольте спросить?

Жанетт подумала.

– У моего коллеги хорошие связи с одним американским университетом, – ответила она. В животе покалывало, как от газировки. – Он знает нужных людей.

– Хорошо, давайте так: я поговорю с Пером, и он вам перезвонит, как только сможет.

– Отлично! Огромное вам спасибо.

Жанетт послышался шепот “о боже”, и на том конце положили трубку.

Она еще посидела за кухонным столом, обдумывая свою авантюру. Какие последствия может иметь этот звонок? Хорошо, если все пойдет, как задумано. Но если выяснится, что следовательница из полиции выдавала себя за журналистку, чтобы обманом добыть информацию, отвечать придется по полной.

Если бы Камилла вздумала проверить номер личного телефона Жанетт, у нее ничего бы не вышло, поскольку в Налоговом ведомстве он был помечен как конфиденциальный.

А вот если она сейчас перерывает интернет в поисках информации о литературоведе по имени Жанетт Цеттерлунд, у нее наверняка возникнут вопросы.

Но на эти вопросы Жанетт сумеет ответить.

Чувствуя невероятную свободу, Жанетт позволила себе на несколько минут перестать быть Жанетт Чильберг и стала фантазировать.

Жанетт Цеттерлунд счастливо жената на психологе по имени София; супруги живут в большом доме за городом, в тихом и спокойном месте. Жанетт-специалистка по литературе не страдает от одиночества. Ее сын Юхан часто прилетает к ней из Сан-Франциско вместе со своей подружкой-хиппи, а отца Юхана с Оке даже не сравнить. Бывший муж Жанетт Цеттерлунд никогда не смотрел на нее как на ходячий кошелек, и после развода они остались друзьями.

Жанетт Чильберг вздохнула, встала из-за стола и подошла к кухонной раковине, чтобы налить стакан воды.

Оке предал ее, когда дела у него пошли хорошо. Точно так же Пер Квидинг, прорвавшись в высшую литературную лигу и обретя мировую известность, бросил первую жену.

Свет на кухне изменился; где-то лаяла собака. От лучей солнца, падавших через окно, на полу лежал радужный блик.

– Здравствуйте, Жанетт. Это Пер. Вы звонили насчет интервью.

По телефону голос Пера Квидинга звучал не так, как по телевизору или в аудиокниге: мягкий голос рассказчика утратил глубину.

– Здравствуйте, Пер, – радостно отозвалась Жанетт. – Вы себе не представляете, как я ждала возможности поговорить с вами.

Она села за кухонный стол, вызвала ноутбук к жизни и открыла документ с заметками, которые сделала утром.

– Буду рад, мне тоже хотелось поговорить с вами. – Квидинг коротко рассмеялся. – Во всяком случае, с той минуты, как Милла рассказала мне о вашем звонке.

– Я подумала, что мы могли бы без помех поговорить сейчас, а более серьезную встречу один на один запланировать на будущее. Что скажете? – Ложь снова текла с языка сама собой.

– Прекрасно. Здорово!

Черт, насколько же по-разному они разговаривают с людьми, подумала Жанетт, припоминая холодный тон Камиллы Квидинг.

– Хотелось бы уделить основное внимание вашей новой книге, – объяснила она. – Как нам лучше организовать интервью?

– Я предпочел бы непосредственную, спонтанную встречу. Дайте мне любую тему, и я обещаю вам интересный разговор. А о новой книге могу говорить до бесконечности, пока меня не остановят.

– Я не стану вас останавливать, – прощебетала Жанетт, воображая себя одной из обожательниц Квидинга.

Они почему-то часто бывали, как и она сама, среднего возраста. Наверное, этим женщинам не хватало мужчины поласковее, чем их никчемные мужья, которых не оторвать от футбола по телевизору.

– Я люблю людей, – продолжал Квидинг, – и стремлюсь по возможности обогатить других, поделиться своим опытом. Поэтому мне нравится смотреть на интервью как на беседу. Мы все похожи друг на друга и в то же время уникальны, встреча с другим человеком – как маленькая вселенная. И меня уже воодушевляет мысль, что мы с вами откроем нашу вселенную, Жанетт.

Жанетт закрыла глаза и представила себе Квидинга – в плетеном кресле на громадной террасе роскошной виллы на частном острове возле Даларё, загорелого, с белозубой улыбкой и изрекающего банальности настолько легко, что это кажется провокацией.

– Как же мне нравятся ваши метафоры! Такие яркие! В них столько от вас!

– Спасибо за тонкий комплимент, – вполголоса сказал Квидинг. – Кстати, могу ответить на него комплиментом. Милла упомянула, что вам удалось проделать поистине головоломный трюк. Я помню про соглашение о конфиденциальности, понимаю, что мы не должны называть по имени сами-знаете-кого, но тот факт, что вам удалось добиться интервью с ним, меня сильно впечатлил. Мне ужасно льстит, что он оценил мои книги, но мы вращаемся в схожих литературных мирах и оба пытаемся разгадать великие тайны, так что, может быть, он усматривает во мне, в моих текстах родственную душу. Death Is Not the End [9] , да.