“Глупость какая”, – подумал Шварц. Разговаривая с ним, Шварцем, девочка чувствовала себя вполне спокойно. Он нашел нужную тему для разговора – футбол; девочка сообщила, что ей нравится Роналдо. Шварц оспорил ее заявление, указав, что Мбаппе обошел Роналдо на полкорпуса и гораздо больше подходит на роль кумира; девочка улыбнулась и кивнула, соглашаясь с ним. И вот когда она спросила, что значит “обошел на полкорпуса”, а Шварц не знал, как ответить, ее и увели.

Девушку, обнаруженную в бессознательном состоянии, увезли в больницу. Если верить паспорту, найденному в сумочке, ее звали Беса Ундин. Недавно исполнилось восемнадцать, гражданка Швеции.

Жанетт посмотрела на Йеппе.

– Вы знаете Бесу?

– Ну, – ответил тот, – я бы так не сказал.

– Вам известно, как она познакомилась с убитым, Йонни Бундесоном?

Йеппе пожал плечами.

– Она здесь не жила, просто наведывалась в трейлер время от времени. Я слышал, она сбежала из какой-то клиники. Иногда сидела голая на пороге трейлера и курила. Его персональная шлюха.

Шварц отметил, что глаза у Жанетт мрачно блеснули.

– Итак, он платит ей за секс, – констатировала она, хотя это было излишне. – Наркотиками?

– None of my business [3] .

Шварц и Жанетт уже знали, что на покойном Йонни Бундесоне пробы было негде ставить – из центра им прислали внушительное досье. Три года назад его арестовали за то, что он до смерти избил свою бывшую подружку, мать Клары, однако освободили из-за недостатка улик. “А теперь у Клары ни матери, ни отца”, – подумал Шварц.

– Йонни прожил здесь несколько месяцев, – говорил Йеппе. – Я знаю, что в мае ему исполнилось тридцать – в трейлере дым стоял коромыслом… Ну и, конечно, то, о чем писали в той старой газетенке.

– Какой газетенке?

– Которая лежит у него в трейлере. Он тогда от гордости чуть не лопнул, всем эту статью показывал. А правду там написали или нет – кто же знает.

Жанетт кивнула Шварцу:

– Сходи поищи газету.

Шварц поднялся и вышел. Идти было всего за угол дома, но он все равно почувствовал себя мальчиком на побегушках. Зря Жанетт погнала его за газетой. Подождала бы немного – он сам бы сходил.

В трейлере работала команда в комбинезонах. Руководила криминалистами женщина, уже давно служившая в полиции. Шварц поздоровался с ней и спросил про газету.

– Вон она. – Руководительница указала на столик, где были сложены улики в пакетах. – Газета двухлетней давности, и, как обычно бывает со старыми газетами, на ней полно отпечатков, так что перчатки можете не надевать.

На обратном пути Шварц полистал газету; добравшись до каменного крыльца он сел и стал читать.

Статья, посвященная Йонни Бундесону, заняла целый разворот, но состояла в основном из фотографий, что для вечерней газеты не удивительно. На некоторых снимках Бундесон с несчастным видом сидел, держа на коленях годовалую тогда Клару. С шведским идентификационным номером девочки вышли какие-то сложности, потому что ее покойная мать была гражданкой Польши, и когда Йонни явился за помощью в социальную службу, оказалось, что девочку попросту не учли.

Помимо печальных семейных обстоятельств, речь в статье шла о тяжелых условиях содержания в шведских тюрьмах, которые даже послужили объектом критики Amnesty; также автор статьи выражал сочувствие Бундесону, парню, который свернул на кривую дорожку, но теперь встал на путь исправления. Он больше не употребляет наркотиков и нашел в себе силы порвать с уголовным прошлым. В статье ни слова не говорилось о том, что Шварц совсем недавно прочитал в досье. Йонни Бундесон и не думал завязывать ни с дурью, ни с бухлом. Но автор статьи разливался дальше, повествуя о страданиях человека, несправедливо обвиненного в убийстве матери своего ребенка. Ведь у Йонни имелось алиби. О том, что Бундесона и раньше наказывали за избиения подружек, а также о том, что в одном случае он был на волосок от тюрьмы, статья умалчивала.

Шварц сложил газету и вернулся к Жанетт, которая продолжала беседовать с Йеппе. Жанетт сидела, расслабленно откинувшись на спинку стула.

– Ладно. Я поняла, что здешние обитатели заключили негласный договор заниматься своими делами и не лезть в чужие. Но о самом этом месте вы рассказать можете? Мы все равно о нем рано или поздно узнаем, так что вы могли бы сэкономить нам время. Кто они – “W&W Bygg”?

– Понятия не имею, – ответил Йеппе. – Но эта тетка и ее мужик являются дважды в день. Утром, до семи, когда стройка еще не гремит, и в семь вечера, когда работа на стройке заканчивается. Их зовут Лейф и Магган.

Шварц сел и подтолкнул газету к Жанетт. Та нашла статью и стала читать.

– Значит, Лейф и Магган были здесь три часа назад? – Шварц повернулся к Йеппе, и тот кивнул.

– Вечером они просто проверяют, как тут что, а утром накладывают еду вон в ту кастрюлю. – Йеппе указал на плиту в маленькой кухоньке. – На следующий день, если мы не доели, они наваливают новую порцию на остатки вчерашней. Каждый раз одно и то же месиво. Иногда Магган приносит несколько яблок.

Шварц заглянул в эту кастрюлю, когда они только вошли в столовую. Бурое содержимое походило на массу, которую выгребаешь, когда чистишь сток в душевой, но пахло не так уж противно. Чем-то сладким и слегка острым. Еще в вареве угадывалась прорва чеснока.

– Она утверждает, что в этой каше – все необходимые питательные вещества, что она полезная, но это ерунда. Просто повод выжать из нас еще несколько монет. – Йеппе замолчал и почесал руку. – Хотя вообще-то она классная. Ей можно платить пустыми банками, а однажды она закрыла глаза на то, что мне не хватило заплатить за койку.

Жанетт с шуршанием перевернула газетный лист.

– А сколько вы платите за возможность жить здесь?

Йеппе тускло улыбнулся.

– Смотря какой номер снимаешь… Сейчас – сотню в сутки за нижнюю койку в сарае. Система “все включено”. Никто ни с кем не скандалит, район в центре, но в то же время уединенный. Приватности гораздо больше, чем в каком-нибудь хостеле, не говоря уж о ночлежке.

– Мы насчитали тридцать кроватей, – сказала Жанетт. – А вас всего тринадцать, включая Йонни. Где остальные?

– Понятия не имею. Кто-то возвращается вечером, кто-то вообще не возвращается.

Шварц подвел итог увиденному в доме. Шесть спальных мест наверху, шесть на первом этаже, да еще два в подвале, из которых одно – в котельной. Вместе с сараем, контейнером и трейлером всего выходило семнадцать спальных мест в гостинице, гаже которой и представить нельзя. “W&W Bygg” – креативные ребята, заняли нишу, в которой у них нет конкурентов. Отель класса “ноль звезд”, подумал Шварц и стал ждать следующего шага Жанетт.

– Ясно. – Жанетт отложила газету. – Сюда можно водить проституток, здесь можно употреблять наркотики и радоваться жизни. Пока не достроена высотка по соседству, вы никому не мешаете.

Шварц перевел взгляд с Жанетт на Йеппе, который продолжал улыбаться.

– Вот именно, – подтвердил тот. – Я-то не покупаю девчонок, на метадон у меня рецепт, ничего крепче пива не пью. Живу здесь, потому что ничего лучше для себя не нашел… Хотя после вашего появления придется искать другое место.

Жанетт вырвала из блокнота листок, что-то написала и протянула листок Йеппе.

– Позвоните по этому номеру, скажите, что вам его дала Чильберг из стокгольмского управления полиции. Думаю, у них найдется для вас угол.

Вид у Йеппе стал не столько благодарный, сколько удивленный. Он взял листок, поскреб заросший щетиной подбородок и тихо пробормотал “спасибо”.

– Вы хорошо знали Рикарда Стрида? – спросила Жанетт, внимательно глядя Йеппе через плечо.

Во время допросов она иногда прибегала к такой технике – по возможности не смотреть на сидящего напротив нее человека. Опытный лжец умеет манипулировать: улыбка, жесты, язык тела. Но как у слепых развивается острый слух, так и ты со временем учишься различать нюансы и оттенки голоса.